В прокат вышел фильм «Сталинград» Федора Бондарчука. Предлагаю посмотреть, как выглядел Сталинград на самом деле – на фотографиях советских, немецких и американских репортеров.
"Историческая правда"
Пока в Москве готовились к премьере «Сталинграда» с новейшим компьютерными спецэффектами, в Волгоградском Первом Драматическом Театре прошла премьера иного рода - Театр поставил по воспоминаниям детей, переживших Сталинградскую битву, спектакль «Украденное солнце». Изначально пьесы не было, были записанные на бумаге и диктофоне воспоминания тех, кто детьми оказался в огне Сталинграда. Артисты читали и слушали эти воспоминания, выбирали фрагменты и складывали из них хронику Сталинградской битвы детскими глазами.
читать дальшеСегодня мы решили опубликовать несколько фрагментов из этого спектакля – для того, чтобы и вы смогли увидеть реальный Сталинград.
Сталинград в 1940 году
"Школы отдавали под госпитали. Мы освобождали классы от парт, а на их место ставили койки, заправляли их постельными принадлежностями. Но настоящая работа началась тогда, когда а одну из ночей прибыл состав с ранеными, и мы помогали переносить их из вагонов в здание. Делать это было совсем непросто. Ведь наши силенки были — не ахти какие. Вот почему каждые носилки мы обслуживали вчетвером. Двое брались за ручки, а еще двое подлезали под носилки и, чуть приподнявшись, двигались вместе с основными".
"23 августа, воскресенье. Утро этого дня было прохладное, но солнечное. На небе ни облачка. Все горожане занимались своими обычными делами: шли на работу, стояли в магазинах за хлебом. Но вдруг радио объявило о начале воздушной тревоги, завыли сирены. Но было как-то тихо, спокойно.
Понемногу, не смотря на то, что тревогу не отменили, жители покинули укрытия, блиндажи ,подвалы. Мои тети стали развешивать во дворе выстиранное бельё, разговаривать с соседями о последних новостях. И тут мы увидели, как на небольшой высоте, идут бесконечной волной тяжелые немецкие самолёты. Раздался вой падающих бомб, разрывы.
Бабушка и тётя с криком ужаса и отчаяния бросились в дом. До блиндажа не возможно было добежать. Дом весь сотрясался от взрывов. Меня затолкали под тяжелый старинный стол, сделанный еще дедом. Тётя и бабушка прикрывали меня от летящих щепок, прижимали к полу. Они шептали: «Мы пожили, тебе бы, тебе бы пожить!»
Цветные снимки сделаны немецкими фоторепортерами
"Мы жили на поселке Второй километр, рядом с Мамаевым курганом. Когда стало чуть потише, мы вышли наружу и увидели что наших соседей Устиновых, у которых было пять детей, завалило в окопе землей, и только длинные волосы одной из девочек торчали наружу".
"Помните фильм «Волга – Волга»? А колесный пароход, на котором пела Любовь Орлова? Так вот, в роли парохода, в самой веселой довоенной комедии, снимался пароход «Иосиф Сталин». 27 августа пароход Иосиф Сталин» пошел ко дну. На нем из горящего Сталинграда пытались выбраться около тысячи беженцев. Спаслись всего 163 человека."
"Нервы у мамы начали сдавать. Во время очередной страшной бомбежки, она повела нас к железнодорожному вокзалу, прикрепив нам на груди бумажные таблички с нашими именами. Она бежала впереди так быстро, что мы едва за ней поспевали. Недалеко от вокзала увидели, что на нас с неба падает бомба. И время замедлилось, будто для того, чтобы дать нам возможность рассмотреть её смертоносный полет. Она была черная, «пузатая», с оперением. Мама подняла руки к верху и стала кричать: «Деточки! Вот она, наша бомба! Наконец-то, это наша бомба!».
1 сентября бои уже приближались к окраинам города. А мирные жители пытались укрыться в подвалах разрушенных зданий, окопах, блиндажах, щелях.
14 сентября начался штурм Сталинграда. Ценою больших потерь гитлеровские войска овладели господствующей над Сталинградом высотой - Мамаевым курганом, вокзалом Сталинград-1.
15 сентября вокзал Сталинград 1 четыре раза переходил из рук в руки. Были уничтожены все переправы в черте города.
16 сентября всего лишь одна стрелковая дивизия под прикрытием ночи переправилась через Волгу и выбила противника из центральной части города, освободила вокзал и заняла Мамаев курган, но это ни к чему не привело. Противник бросил в бой семь своих отборных дивизий, более пятисот танков.
"Побежали смотреть немцев. Ребята кричат: «Смотрите, немец!» Я всматриваюсь и никак не могу увидеть «немца». Они видят, а я нет. Я искала большую «коричневую чуму», которую рисовали на плакатах, а по полотну железной дороги ходят люди в зелёной военной форме. В моём понятии враг – фашист должен иметь облик зверя, но не в коем случае не человека. Я ушла, мне было не интересно. Впервые я была глубоко обманута взрослыми и никак не могла понять, почему же «люди» так жестоко бомбили нас, почему эти «люди» так ненавидели нас, что заставляли нас голодать, превратили нас, именно нас, сталинградцев, в каких-то загнанных, напуганных зверушек?"
"Мы смотрели на пожар из щели. Треск стоял ужасный. Такой сильный, что мы порой не слышали, как падали бомбы. Я все думала о том, как сегодня утором, когда еще не было пожара и самолеты не прилетели, я зашла в дом, увидела кусок ваты и слепила из него платье для своей куклы. Оно получилось такое воздушное, и моя кукла стала похожа на Снегурочку. Для нового года было ой как далеко, поэтому я сняла платье по частям, снова слепила и повесила в шкаф. Там ничегошеньки не было – одно платье для Снегурочки. Ну и пусть до зимы далеко. Зато мне не нужно было возиться с кукольным нарядом. Открою шкаф, пожалуйста – одевайтесь."
"Единственным местом, где можно было хоть чем-то разжиться, оставался элеватор. Он все время переходил из рук в руки, но это никого не останавливало. Мы пробирались туда тайком. Большей частью оно было горелым, но все-таки это было зерно, а значит – еда. Мать размачивала его, сушила, толкла, делала все, чтобы как-то прокормить нас. Ходить на элеватор стало для меня постоянным делом, но я стремился туда не только за зерном. На моем пути находилась библиотека, вернее то, что от нее осталось. В ее здание попала бомба и все разворотила. Однако многие книги остались целы и валялись повсюду. Набрав, сколько мог зерна, я по дороге отсыпал его в свои тайники, потом шел к библиотеке, садился там и читал. Я прочел тогда много сказок, всего Жюля Верна. Горелое зерно, оттопыривающее мои карманы, спасало меня от голода, а книги, прочитанные на пепелище, лечили мою душу."
"Недалеко от нас стояла походная кухня. Еду возили на передовую в термосах. Они были большие, зелёного цвета, а внутри белые. Часто повар привозил еду назад и говорил: «Ешьте, детки! Там кормить уже некого…»
На территории города шли ежедневные кровопролитные бои, нередко переходящие в рукопашные схватки. Из семи районов города враг удалось захватить шесть. Кировский район, окруженный с трех сторон, оставался единственным, куда противник так и не смог пробраться.
«Раны мои уже загноились (я получила ранение в голову, с правой стороны лица, в предплечье левой руки и ещё на уровне третьего ребра слева врезался металлический осколок). Сестра обнаружила в подвале немецкую санчасть. Мы потихоньку, чтобы не подстрелили, подкрались туда, постояли в нерешительности. Сестра заплакала, поцеловала меня и спряталась, а я пошла внутрь, с ужасом думая о возможной смерти и одновременно надеясь на помощь. Повезло: меня перевязал немец, вывел из подвала и даже сам заплакал. Наверное, у него тоже были маленькие дети».
26 сентября группа разведчиков под командованием сержанта Павлова и взвод лейтенанта Заболотного заняли два дома, имеющих важное стратегическое положение на площади 9 января.
«Мы жили на передовой вместе с бойцами. Воду брали из колодца, который находился в овраге, на нейтральной полосе. Маму я берегла, боялась, что если её убьют, то мы с сестренкой пропадем. Поэтому за водой бегала я».
«Я шел по тропинке склона нашего оврага. Вдруг на уровне моей головы со свистом взметнулись несколько фонтанчиков земли. Я остолбенел и инстинктивно глянул – откуда стреляют. Напротив, на крутом откосе оврага, свесив ноги, сидели два молодых немца с автоматами и буквально «ржали». Потом они стали мне что-то орать, продолжая смеяться. Я думаю, они орали, спрашивая меня, «не наложил ли я в штаны?» Им было весело. Я же юркнул в ближайшую пещеру. Эти молодые и здоровые парни могли пристрелить меня как мышонка».
«Пала от болезни лошадь. Закопали её скрытно, но мы, мальчишки, подглядывали и , когда стало темнеть, разрыли могилу. По землянкам и избам разбежались с большими кусками мяса. Мама приготовила его, сидим мы, вся ребятня, уплетаем необыкновенную вкуснятину, и Мишка довольно говорит: «Мама, когда я вырасту большой, я всегда буду кормить тебя только таким вкусным мясом».
«Немцы ходили с длинными щупами и проверяли, где земля была рыхлая, начинали копать. Войдя в наш двор они сначала нашли чемодан со столовыми принадлежностями, но их он не заинтересовал. Потом нашли зарытый возле сарая большой сундук. Обрадовались. Бабушка начала ругаться, чтобы остановить их, но они не слушали и говорили, что скоро нас отправят в Германию и вещи нам уже будут не нужны. Мой дед в объявлении мелким шрифтом вычитал, что обворовывать мирное население нельзя и за это последует наказание. Он побежал в комендатуру, и через некоторое время к нам вошли офицеры, а за ними радостный дедушка. Они выгнали солдат. Мы уложили вещи в сундук, но перепрятать его не догадались. На следующий день к нам пришли те же солдаты и вырыли сундук. Дедушка пригрозил им комендатурой. На что один из немцев ответил: «Комендатура – выходной». Они унесли сундук».
5 октября немецкое командование приступило к депортации гражданского населения из Сталинграда. Через ряд пересыльных пунктов в нечеловеческих условиях людей гнали в Белую Калитву.
«Немцы нас всех подняли, стали сортировать, с малыми детьми сажали в машины, и подростков и взрослых повели пешком. У одной женщины было 2-е младенцев. Немцы стали подсаживать женщин в машины. Один немец держал в обеих руках детей, одного ребёнка отдал матери, а другого не успел, и машина тронулась. Ребёнок запищал, а он несколько постоял в раздумье, затем бросил на землю и затоптал ногами».
23 октября расстояние от переднего края боя до Волги сократилось до 300 метров.
«Однажды меня от голода спасла крыса. Её я увидела внезапно, она мелькнула, но я разглядела: в зубах она держала кусок хлеба. Я стала ждать, может, ещё пробежит, но посыпались мины и пришлось уйти в укрытие. На второй день я снова пришла сюда. Долго ждала, стало темно, и вдруг увидела её. Она вынырнула из сгоревших сараев. Я стала обследовать сарай. Не давала искать обвалившаяся кровля. Уже хотела бросить эту затею, присела отдохнуть, как в просвете увидела мешок обгоревший и закопченный, но все же в нем были собраны остатки хлеба, куски от стола. Больше недели я жила ими».
«Мама достала где-то немного зерна. Мы сидели около печи , ожидая, когда же испекутся лепешки. Но неожиданно нагрянули немцы. Они, как котят , отшвырнули нас от печи, вынули наши лепешки и, хохоча на наших глазах стали их есть. Почему-то запомнилось мне лицо толстого рыжего немца. Мы же в этот день остались голодными».
9 ноября установились крепкие морозы. В том году наступила аномально- холодная зима. Берега Волги покрылись ледяной коркой. Это усложнило связь, доставку боеприпасов и продовольствия, отправку раненых.
«Голодная зима заставила всех нас искать все, что с грехом пополам годилось в пищу. Чтобы избежать смерти ели патоку и клей-декстрин. За ними мы ходили, а вернее, ползали на животе под пулями на тракторный завод. Там, в чугунолитейных цехах, в колодцах мы набирали патоку с керосиновой добавкой. Клей находили там же. Принесенную патоку долго вываривали. Из клея же пекли лепешки. Ходили на развалины бывшего кожзавода и выдирали, вернее, вырубали топором из ям просоленные и мороженные шкуры. Разрубив такую шкуру на куски и опалив в печке, варили , а затем пропускали через мясорубку. Полученную таким образом студенистую массу ели. Именно благодаря этой пищи, нам четверым детям удалось остаться живыми. Но наша одиннадцатимесячная сестрёнка, не воспринимавшая эту пищу, умерла от истощения».
23 ноября Юго-Западный и Сталинградский фронты при активной поддержке Донского фронта встретились, и замкнули кольцо окружения гитлеровских войск под Сталинградом.
«Опухший от голода, полураздетый (всю одежду поменяли на продукты, под артиллерийским огнем каждый день ходил я на Волгу за водой. Нужно было раздвинуть трупы, которыми была покрыта поверхность воды у берега. Немцы обстреливали из минометов даже одиночные цели и днем не давали подойти к воде. Берег Волги там обрывистый, высотой метров 12, и наши бойцы сделали лестницу шириной 5 метров из трупов. Засыпали её снегом. Зимой было очень удобно подниматься, но когда снег стаял, трупы разлагались, и стало скользко. После тех дней я перестал бояться мертвых».
«А у немцев на небе тоже звезды?
- Да.
- А я думал, фашистские знаки…»
«А у фрицев бывают маленькие фрицата?
- Да, бывают.
- А наша Красная Армия, когда дойдёт до Германии, то всех фрицат побьёт?
- Нет, наша Красная Армия воюет не с детьми немецкими, а с фашистами. Скоро рассердятся Германские дети, возьмут Гитлера и расстреляют его.»
"А я хочу быть советской миной, буду летать сверху и прямо в сердце фрицу, как разорвусь там, так разлетится фриц на куски!»
«А кто начал войну, Гитлер?
- Да, Гитлер.
- Эх, если бы Гитлера сейчас привезли к нам, мы бы его подвесили за макушку, а я бы подошел к нему, отрубил бы ему ногу и сказал: "Вот тебе за мою маму!»
«Мы жили в Дубовском детском доме. Когда нам объявили, что наши перешли в наступление и погнали немцев, радости нашей не было конца…И воспитатели нам ничего не запрещали. Мы разорвали все подушки, а белый пух летел по комнате, как снег... Утром к нам во двор вошли люди на лыжах, все в белом. Это были наши солдаты. Они были похожи на ангелов».
В 1947 году Сталинград посетил известный американский репортер Роберт Капа, желающий своими глазами увидеть исторический город. Ниже представлены его снимки о восстановлении Сталинграда.
-
-
13.11.2013 в 15:15-
-
13.11.2013 в 19:39-
-
16.11.2013 в 12:01-
-
16.11.2013 в 13:09-
-
16.11.2013 в 15:48-
-
16.11.2013 в 16:02-
-
16.11.2013 в 16:30