[arvenever]

Британская полиция в Викторианскую эпоху. Часть 1.


В 1829 году министру внутренних дел Роберту Пилю удалось провести через палату общин проект "Закона об улучшении Столичной полиции". Были назначены два соединенных комиссара - полковник Чарльз Роуан и барристер Ричард Мейн, задачей которых было сформировать "Новую полицию".

Создание поста комиссара отстраняло городские власти от участия в решении полицейских вопросов, и ни окружные муниципальные советы, ни более поздний совет Лондонского графства не имели никакого отношения к полиции. Комиссар был королевским чиновником, подотчетным только министру внутренних дел. Рядовых полицейских набирали за пределами Лондона, а чтобы избежать влияния на них политиков, им было отказано в праве голосования. Несмотря на недоброжелательство со стороны всех слоев британского общества, во времена беспорядков и чартистских бунтов 1830-х - 1840-х годов новая полиция доказала власти свою эффективность. 



Фрэнк Холл. "Найденыш"
"The Graphic", 1873

Территория Лондона была разделена на дивизионы (divisions), бывшие исполнительной единицей полицейской организации столицы. Каждый такой дивизион обозначался буквой английского алфавита. Там, где плотность населения была велика, а движение транспорта очень активно, дивизионы охватывали меньшую территорию, а в пригородах и по соседству с Лондоном имели большую протяженность. Скотланд-Ярд и управление полиции находились в А-дивизионе (Уайтхолл), сюда отбирали самых рослых и представительных констеблей, которых как правило командировали на различные официальные и зрелищные мероприятия, в театры и на скачки в пределах Столичного округа. Во главе каждого из дивизионов находился офицер, называемый суперинтендантом, который являлся представителем полицейской власти в пределах дивизиона и отвечал за эффективное управление и решение всех вопросов, связанных с полицейским администрированием. В тогдашней России аналогами дивизионам и суперинтендантам были городские части и частные приставы. Суперинтендант был высшей должностью, до которой мог дослужиться простой констебль (рядовой полицейский). Дивизионы, в свою очередь, делились на участки (sub-divisions), те - на кварталы (sections), а кварталы - на обходы (beats).
Первоначальные семнадцать дивизионов были поделены на 8 участков каждый, по восемь обходов в участке. Силы полиции были организованы в роты, по одной роте на дивизион. Рота делилась на 4 взвода, руководившихся инспекторами, взвод на 4 отделения с одним сержантом и 6 рядовыми. Девять человек назначались на 8 обходов, 16 дополнительных (по одному от каждого отделения) назначались в дивизионный резерв. Очень скоро стало ясно, что такое жесткое регламентирование численности и структуры дивизиона не имеет смысла из-за различий в площади, занимаемой дивизионом, и плотности населения в нем. Обычно в дивизионе под командованием суперинтенданта находилось несколько сот констеблей, от 40 до 70 сержантов, от 20 до 50 инспекторов и старший инспектор. 



Лучше профилактика, чем наказание
"Панч", 1869

В 1839 году в состав Столичной полиции были включены Боу-стритский конный патруль, получивший название конной полиции (в Сити аналогичная конная полиция появилась лишь в 1873 г.), и речная полиция, ставшая Темзенским дивизионом. Площадь, находившаяся под контролем Столичной полиции (в радиусе 15 миль от Чаринг-Кросса), превышала теперь первоначальный размер в шесть раз и составляла 688 миль. В 1869 году для удобства управления территория была разбита на четыре округа, включавших пять-шесть дивизионов и возглавлявшихся окружными суперинтендантами (в октябре 1886 года их переименовали в главные констебли). С 1887 года появились также субдивизионные инспекторы, возглавлявшие отдельные участки. Бурный рост британской столицы - в год в Лондоне строилось до 25 тысяч новых домов, от 15 до 70 миль новых улиц, а население ежегодно увеличивалось на 100 тысяч человек, - требовал постоянного увеличения численного состава Столичное полиции. Если в год знакомства Холмса и Уотсона (1881) в штате полиции состояли 2 окружных суперинтенданта, 1 старший суперинтендант, 24 суперинтенданта, 605 инспекторов, 941 сержант и 9633 констебля, то ко времени ухода Холмса от дел и поселения в Суссексе (1904) в Столичной полиции числилось 30 суперинтендантов, 526 инспекторов, 2113 сержантов и 13848 констеблей.

К моменту 1881 году Столичная полиция имела 20 городских дивизионов и пять дивизионов на верфях Ее Величества:

                                                           A - Уайтхолл                 R - Гринвич
                                                           B - Вестминстер          S - Хампстед
                                                           C - Сент-Джеймс         T - Кенсингтон
                                                           D - Марилебоун            V - Уондзуорт
                                                           E - Холборн                  W - Клапем
                                                           G - Финсбери                X - Паддингтон
                                                           H - Уайтчепл                 Y - Хайгейт
                                                           K - Боу                             Темзенский дивизион
                                                           L - Ламбет                     1 - Вулиджская верфь
                                                           M - Саутуорк                  2 - Портсмутская верфь
                                                           N - Излингтон               3 - Девонпортская верфь
                                                           P - Камберуэлл            4 - Чатамская верфь
                                                                                                    5 - Пемброкская верфь

В 1886 году был создан J (Бетнал-Грин) дивизион, а Паддингтонский получил букву F вместо X, и теперь карикатуристы из "Панча" могли безнаказанно издеваться над констеблями из несуществующего больше Х-дивизиона. В 1904 году, после отбытия Шерлока Холмса в Суссекс, количество дивизионов выросло сразу на десяток. 



Предупредительные полицейские
"Панч", 1867

С 1856 года вместо двух комиссаров Столичная полиция находилась под управлением только одного комиссара. На веку Холмса их было пять: подполковник сэр Эдмунд Хендерсон (1869-86), бывший руководитель иерусалимских раскопок полковник сэр Чарльз Уоррен (1886-88), Джеймс Монро (1888-90), однорукий полковник сэр Эдуард Бредфорд (1890-1903), потерявший конечность в Индии в пасти тигрицы, и сэр Эдуард Хенри (1903-18). Под руководством главного комиссара находились два помощника комиссара, каждый из которых отвечал за один какой-то определенный вопрос. В 1884 году был назначен третий помощник, на котором лежала ответственность за действия сыскной полиции.
Уже при создании Столичной полиции встал вопрос об объединении лондонского Сити с остальным городом в полицейском отношении, однако корпорация Сити изо всех сил противилась такому объединению. Тем не менее в 1832 году новые реалии заставили корпорацию реформировать собственную полицию по образцу Столичной. В новом виде она состояла из 1 суперинтенданта, 3 инспекторов, 10 сержантов и 85 констеблей, и осуществляла исключительно дневное дежурство. Полицейские обязанности ночью, как и раньше, были оставлены окружным констеблям и стражникам. Только в 1839 году с принятием Закона о полиции Лондонского Сити полицейские силы снова были увеличены и реформированы, полностью приняв на себя обязанности как дневной полиции, так и ночной стражи. Город был разделен на шесть полицейских округов с собственными участками и главной конторой в Гилдхолле, штат полиции был увеличен до 501 человека. 




"Панч", 1900

Руководил полицией комиссар, для штаб-квартиры которого в 1841 году был куплен дом 26 по Олд-Джури. Хотя неоднократно, особенно в 1856-63 гг., предпринимались попытки объединить две лондонские полиции, успеха они не имели, и полиция Сити до нынешнего времени существует, почти не претерпев никаких коренных изменений. Ко времени появления Холмса в Лондоне штат полиции Сити, кроме комиссара, включал старшего суперинтенданта, суперинтенданта, старшего инспектора, инспектора детективного отдела, 12 инспекторов в дивизионах, 14 участковых сержантов, 12 детектив-сержантов, 64 полицейских сержанта и 737 констеблей. Ко времени действия рассказа "Пустой дом" штат увеличился и теперь в нем состояли помощник комиссара, 3 суперинтенданта, один из которых отвечал за детективный отдел, 4 старших инспектора, 15 окружных инспекторов, 22 участковых инспектора, 12 детектив-инспекторов, 72 сержанта, 7 детектив-сержантов, 12 детектив-констеблей и 195 констеблей. В Сити Холмс вел несколько дел. В "Приключениях клерка" сержант полиции Сити Тьюсон с помощью подоспевшего констебля Поллока арестовал грабителя Беддингтона. Но иногда Конан Дойл игнорировал существование этой полиции. Показателен в этом отношении рассказ "Чертежи Брюса-Партингтона". Осмотром места на станции Олдгейт, где был найден труп Кадогена Уэста, занимался, кроме Холмса и Уотсона, инспектор Лестрейд из Скотланд-Ярда в сопровождении "краснолицего и весьма услужливого старого джентльмена, представлявшего в своем лице железнодорожную компанию". Положим, последний мог быть старшим инспектором полиции Столичной железнодорожной компании Уильямом Госденом. А вот Лестрейду делать на Олдгейт было нечего: эта станция находилась на территории Сити, не подпадавшей под юрисдикцию Скотланд-Ярда. Хотя при чрезвычайных обстоятельствах Столичная полиция могла действовать на территории Сити и наоборот, формально чрезвычайных обстоятельств не было, и при обследовании места находки мертвого тела, как и при обследовании вагонов, должен был присутствовать представитель полиции Сити. 




Большой Скотланд-Ярд, 1848 год

Если у полиции Сити штаб-квартира за все время проживания Холмса в Лондоне неизменно располагалась на Олд-Джури, то центральное управление Столичной полиции не удержалось на одном месте. Первоначально, в 1829 году, комиссары Роуан и Мэйн приобрели под центральное управление Столичной полиции дом 4 по Уайтхолл-плейс, представлявший заднюю часть здания, выходившую во внутренний проезд. Проезд этот шел параллельно Уайтхолл-плейс и носил название Грейт-Скотланд-Ярд (Большой Шотландский Двор). В своем мнении о происхождении названия этого места историки Лондона к единому мнению так и не пришли. Одни считают, что до объединения Англии с Шотландией помещения вокруг двора служили местом, где останавливались шотландские короли или их послы, или здесь собирались построить для них путевой дворец, но так и не построили, другие полагают, что название имеет отношение к некоему Адаму Смиту, владевшему фермой неподалеку от этого участка, а двести лет спустя эти земли назывались Скоттс-Граунд (Scott's Ground). Первая связь этого участка с поддержанием закона и порядка возникла около 1662 года, когда здесь в одном из домов расположилась контора заведения, прозванного "Комиссарами из Скотланд-Ярда", чьей задачей было найти решение проблемы беззаконий, царивших в Вестминстере. После пожара 1666 года на месте участка возникли три двора-проезда: Средний Скотланд-Ярд, ставший затем Уайтхолл-плейс, Малый Скотланд-Ярд, позднее застроенный, и Скотланд-Ярд, ставший тем, чем он есть и по сю пору - Большим Скотланд-Ярдом. Во всяком случае, название этого проезда, откуда через заднюю дверь офицеры полиции входили и покидали управление комиссара, перешло на штаб-квартиру, а вход в нее стал называться "Задний холл". В здании центрального управления было 50 комнат, в которых нужно было разместить все полицейские службы. Скоро их стало не хватать. По мере развития Столичной полиции и расширения ее функций Министерство внутренних дел покупало все новые и новые дома по периметру двора, давшие приют бюро находок, отделу по лицензированию общественного транспорта, отделу по надзору за освободившимися заключенными, Департаменту уголовных расследований и ряду других, более мелких отделов и подразделений. 




Комиссар Хендерсон
"Панч", 1886

В конце 1870-х известный романист, драматург и журналист Эдмунд Ходжсон Йейтс в своей газете "The World" в очерке "Полковник Хендерсон в Скотланд-Ярде" так описывал посещение штаб-квартиры Столичной полиции: "Посетителй просят изложить дело письменно, или, если оно связано с исполнительным департаментом, передают вежливому и предупредительному старшему инспектору Харрису. В дверях никакой задержки. Посетитель освобожден от его визитной карточки и сразу препровождается в узкую и высокую комнату, мало чем отличающуюся от потайной темницы. Здесь он остается, пока не решится его судьба, и от него требуют написать заявление, или передают в тот департамент, под который подпадает его дело. Эти предосторожности, как хорошо знают полицейские и журналисты, абсолютно необходимы. Главу огромной машины нельзя прерывать когда вздумается, и обеспечение свободного времени для выполнения его работы должно быть гарантировано, если не с Божьей помощью, то при помощи темницеподобных вестибюлей и толковых подчиненных, более ревностно оберегающих время начальника, чем он сам. После двух минут в этой потайной темнице нас проводят в приемную главного комиссара, который сидит один в обширной комнате, обогреваемой гигантским камином. Перед ним стол соразмерной величины, покрытый массой бумаг, лицензий, докладов и т.д. В дальнем углу комнаты находится ширма, наводящая на мысль, что позади нее укрылся сержант Тизл из детективной службы; а на противоположной стороне комнаты огромный книжный шкаф, выглядящий словно пустышка, устроенная только для того, чтобы скрыть нескольких полицейских. Однако никакого обмана в этих показушно выглядящих принадлежностях нет. "Бутафорский" книжный шкаф когда-то содержал коллекцию сводов законов, а подозрительно выглядящая ширма не скрывает никакого Юге с аркебузой и зажженным фитилем . Полковник Хендерсон, как и большинство людей, знакомых с преступным классом, слишком глубоко презирает его, чтобы подозревать явление убийцы со подделанными рекомендательными письмами." 




Далее Йейтс продолжал:
"Под попечением мистера Харриса мы посещаем все необычные закоулки, которые делают разнородное скопление зданий, известных как Скотланд-Ярд, одним из самых интересных мест в Лондоне. : Мы видим много любопытных вещей в Скотланд-Ярде. Вот типография, в которой восемь человек заняты печатанием списков "информации" для полиции и ростовщиков; телеграфная контора, с обученным штатом полицейских, сообщающаяся с м-ром Кроссом в его офисе и с каждым полицейским участком в округе; замечательное собрание утерянных вещей, найденных и отданных кэбменами; несколько альбомов, заполненных, с целью идентификации, фотографиями найденных тел; и еще более любопытное хранилище имущества людей, у которых теперь "неприятности", от алмазных булавок до щеток для волос. Но прежде всего это разновидность Синей Палаты , заполненной ужасными инструментами преступления; но этот отвратительный склад был найден серьезными и вдумчивыми газетами настолько интересным, что список запачканных кровью бритв и лохмотьев убийц вполне может быть в данном случае опущен."

Джон Макэннис, издавший в 1889 году книгу "Клан-на-Гейл и убийство д-ра Кронина", также посвятил несколько абзацев своим впечатлениям от посещения Скотланд-Ярд зимой 1888-1889 гг.:

"Небольшой грязный проход под аркой с левой стороны, когда вы идете от Трафальгар-сквер к аббатству по улице, которая управляет Англией, и есть вход в Скотланд-Ярд. К тумбам всегда прислоняются два-три одинаково одетых мужчины, назначение которых - с подозрением наблюдать за проходящей публикой. Если нарядные конногвардейцы несколько дальше по Уайтхолл напоминают вам веселых козырных валетов, эти джентльмены будут напоминать скромные необходимых семерку и восьмерку в правительственной игре. Они - английские детективы, о которых каждый так наслышан в последние годы. Экземпляры с виду непримечательны. Они выглядят хорошо откормленными и спокойными, но едва ли таких ожидали бы увидеть поклонники Уилки Коллинза или Габорио. :



"Панч", 1891

Подобно всему, что находится по соседству с Вестминстером, Скотланд-Ярд имеет свои традиции, уходящие ко дням Плантагенетов; но из королевской резиденции и тюрьмы он превратился теперь в местное жилье и название секретной службы английской короны. Здесь имеется для осмотра уголовный музей с сувенирами от воров и убийц высокого и низкого ранга, обычная полицейская часть, и, наконец, помещения "Департамента уголовных расследований". Группа унылых старых зданий окружает внутренний двор, все они построены на различных уровнях и в различные времена, с современными проходами, прорезанными насквозь. Так что любитель достопримечательностей постоянно поднимается или спускается на две-три ступеньки или теряется в тупиковых проходах, которые никуда не ведут, или приходит неожиданно обратно туда, откуда он начинал. В каменной лестнице, ведущей в верхние помещения, потоком проходивших в течении четырех столетий ботинок был вытоптан в центре желоб, так что она стерта почти до наклонной плоскости вместо бегущего стаккато ступенек. На всем, во всем и везде - грязь и мрак. Небольшие окна закопчены; туман лежит во внутреннем дворе, и даже рассеянный дневной свет, по которому лондонец отличает ночь ото дня, более причудлив и недостаточен здесь, чем где либо еще."
К концу 1880-х Центральное управление совершенно перестало соответствовать требованиям времени - там просто не хватало места, одних конторских служащих было около 200 чел. "Неисчислимые книги скопились на лестницах так, что их почти невозможно сдвинуть, груды одежды, седел и упряжи, одеял и всякого рода вещей свалены в небольших каморках в состоянии, которое бы вне Скотланд-Ярда посчитали безнадежным беспорядком", - писала "Таймс" в 1890 г. Джеймс Монро, занимавший в это время пост комиссара, назвал Скотланд-Ярд "неопрятным скопищем отдельных домов" и оценил ситуацию с размещением полицейского управления как "просто возмутительную". 




Полиции требовалось современное здание, которое вмещало бы все отделы Центрального управления, для чего в 1885 году был приобретен участок на набережной Темзы. Одиннадцатью годами ранее полковник Мейплсон приобрел его для строительства оперного театра, и в 1875 герцог Эдинбургский даже заложил первый камень, но дальше фундамента дело не пошло. Постройка нового здания для центрального управления полиции началась только в 1888 году при комиссаре сэре Чарльзе Уоррене и министре внутренних дел Мэттьюзе. При возведении здания по распоряжению министра было использовано 2500 т серого дартмутского гранита, вырубленного и обтесанного заключенными Принстаунской каторжной тюрьмы - это позволило значительно снизить расходы. Младший брат миссис Бэрримор, каторжник Селден, скрывавшийся на болоте близ Баскервилл-холла, бежал из тюрьмы как раз в то время, когда началась добыча камня для нового здания полиции. Но хватило этого гранита только до третьего этажа. Всего же этажей было 8 по внешней стороне и 9 по внутренней, и верхние этажи надстраивали красным кирпичом с промежутками из белого камня. Углы здания были фланкированы башенками, а высокая крыша крыта черепицей из зеленого сланца. Теперь в 300 комнатах Нового Скотланд-Ярда полиция смогла разместить все службы центрального управления: департамент уголовных расследований, отделы, занимающиеся наемными экипажами, утерянной собственностью и надзором за осужденными, собственную телеграфную станцию и типографию, которая ежедневно печатала 4 выпуска сборника приказов и другие документы. Новый Скотланд-Ярд был первым общественным зданием в Лондоне, которое имело полностью электрическое освещение, для чего в особой пристройке были установлены собственные электрогенераторы с четырьмя турбинами Парсонса. Все отделы и комнаты Управления были теперь связаны друг с другом внутренним телефоном и переговорными трубами, хотя связь с внешним миром оставалась телеграфной. Журналист Дж. Ричардсон в статье в "Маррейс Мэгазин", опубликованной в связи с окончанием строительства в октябре 1890 года, утверждал, что сперва была и внешняя телефонная связь, но вал бессодержательных звонков от публики заставил комиссара полиции отказаться от нее и использовать телефон для внешней связи только когда она будет необходима самим полицейским. Переезд Центрального управления состоялся 10 декабря 1890 года, а спустя 12 дней в новые помещения перебрались детективы. Именно сюда, в здание Нового Скотланд-Ярда на набережную Темзы, всю вторую половину своей карьеры захаживал Шерлок Холмс.

Журналист, скрывшийся за инициалами M.G. (возможно, е тот же майор Гриффит), описывал в "Иллюстрированном английском журнале" в 1897 году посещение Нового Скотланд-Ярда:
"Каждый лондонец знает в лицо огромное здание на набережной около Вестминстера, с его ярко-красными кирпичными стенами, которые возвышаются над гранитной облицовкой и скруглены четырьмя огромными бастионами на углах. Это штаб Столичной полиции. Полицейские кабинеты находятся на верхних этажах, и туда я пошел с гидом сквозь лабиринт длинных бетонных коридоров, вверх в уравновешенном лифте, и через бесчисленные двери. Сержант, который вел меня, сказал мне, что поначалу члены полиции часто терялись в необъятности их нового обиталища. Трудно вообразить полицейского, играющего во что-то столь легкомысленное, как прятки, даже если эта игра была ненамеренной. Телеграфный департамент, конечно, общается со всеми главными офисами в столичном округе, и инструменты по алфавитной системе, поскольку было бы явно невозможно для каждого молодого полицейского пройти обучение азбуке Морзе. Наиболее недавним изобретением является автоматический строчный печатающий аппарат, который работает посредством нажатия букв на циферблате, после чего сообщение распечатывается одновременно на двадцати двух различных самописцах в главных офисах. Не просто переданное, но и напечатанное. Эти главные офисы пересылают его подчиненным офисам в их районах, и таким образом описание "разыскиваемого" человека может быть распространено по всему Лондону за четверть часа. В меньшей комнате телефоны соединяют с частными домами начальников, со штабом пожарной команды и различными важными общественными зданиями, включая, странно сказать, Британский музей. Кто-то может вообразить, что служащие там слишком уравновешены, чтобы требовать полицейского надзора, но никогда нельзя знать наверняка. 



Главный вход в Новом Скотланд-Ярде
Из книги майора Гриффита

"Тайны полиции и преступления"

Типографский департамент рассылает удивительный объем работы. Четыре раза в день ведомость или широкоформатное объявление выпускаются для всех полицейских управлений. В девять часов утра это опись потерянной собственности; в полдень - без вести пропавших людей, и меня поразило увидеть ее тянущейся на несколько страниц. Что случается со всеми этими людьми? Существуют ли бесчисленные нераскрытые самоубийства и убийства в этой хорошо управляемой столице? Третий выпуск в 6:30 включает оба пункта, и еще один в 10:30 делает то же самое. Кроме того, каждую пятницу выпускается то, что называют "реестром привычных преступников", содержащий сведения о людях, которых должны выпустить по свидетельствам об условно-досрочном освобождении. Ведомость пропавших вещей также посылается каждому ростовщику в столичном округе, и таких одновременно требуется целых четыре тысячи. Таким образом будет замечено, что работа в этом департаменте вполне изобильна и различна. Существуют и другие листовки, вроде уведомлений по полиции, которые также находятся в сфере его действия.
После странствия обратно по большой части уже пройденной территории, мы пришли в бюро находок в полуподвале. При первом взгляде на это знаменитое место я, признаюсь, был разочарован. Каждый слышал и читал о бесчисленных предметах, хранящихся здесь, но комната, в которую мы вошли, казалась неспособной вместить что-либо в большом количестве. Это комната, которую видят люди, когда они приезжают, чтобы спросить о потерянной собственности, и у конторки в конце было несколько человек, задававших вопросы. Суперинтендант распахнул двери большого шкафа у стены и показал мне двойной ряд из приблизительно двадцати полок, битком набитых аккуратно помеченными зонтиками.
"Все они поступили за последние две или три недели", - сказал он.
Ручки многих были весьма красивые, слоновой кости и серебряные, и в целом представляли собой красивое зрелище. Подобный шкаф, совсем рядом, но не столь большой, была отведен под трости.
 "Все эти вещи доставлены кучерами и кондукторами, - объяснил он. - Не обязательно сюда, но в любой полицейский участок, откуда их отправляют к нам каждое утро. К нам приходит не так уж много этих людей - возможно, полдюжины в день; но все вещи в этом бюро найдены в исключительно в кэбах и омнибусах, а не собраны на улице." Затем он продолжил объяснять систему, по которой работает офис. Каждый предмет заносится в огромный гроссбух, с описанием, датой, и т.д., прикрепляемыми к нему, и именем человека, который его принес. Если он все еще невостребован по прошествии трех месяцев, нашедшему посылают уведомление, что он имеет право на этот предмет и может получить его в качестве возмещения за хлопоты, связанные с его доставкой. Если он не явился в течении трех месяцев с той даты, предмет продается. Если, однако, предмет был затребован в течение первых трех месяцев, тогда фиксированный сбор в два шиллинга и шесть пенсов за фунт, или три шиллинга за фунт, если предмет был драгоценностью или деньгами, взимается с владельца, и кучер или кондуктор получают уведомление, извещающее его, что он может приехать получить причитающиеся ему деньги. 




Кабинет комиссара в Новом Скотланд-Ярде
Из книги майора Гриффита "Тайны полиции и преступления"

В другой гроссбух занесены имена людей, обращающихся за потерянными предметами письменно, и удивительно видеть, как мало предметов, затребованных таким образом, идентифицированы, в то время как сотни найденных предметов ожидают владельцев.

В железном сейфе помещены все ювелирные изделия и кошельки, каждый запечатан в пакете, а в другом сейфе все подобные вещи ценностью менее одного фунта. Уж в чем-чем, а в систематичности Скотланд-Ярду не откажешь. Из первого сейфа мне для осмотра достали красивое бриллиантовое полукольцо, и другое с ясно очерченным помещенным в центр алмазом значительного размера. Я был удивлен малости комнаты, но вскоре я узнал, что это было только начало. Мы прошли во вторую комнату со второй конторкой, куда приезжают кучера и кондукторы, когда они являются объявить о своей находке или получить денежное вознаграждение. Мой гид сказал, что иногда это место было заполнено людьми, но в то время оно было пусто. Отождествление удостоверяется подписью претендента, которая сравнивается с его подписью на полицейской квитанции, данной ему при сдаче предмета, и эту квитанцию он должен принести с собой.
Вдоль стен этой комнаты стояли ряды шкафов с разными вещами: зонтики, как и раньше, были в огромном большинстве; но шкаф с зонтами здесь выглядел весьма отлично от его товарища в предыдущей комнате. Зонтики были почти все потертыми и ничего не стоящими. "Только те, которые не потребовались, оказываются здесь, - сказал суперинтендант. - Люди, которые нашли их, могут получить их, явившись сюда, но во многих случаях они считают, что это не стоит беспокойства, поскольку зонты остаются здесь в течение трех месяцев, а затем перемещаются в связки для продажи." 




Бюро находок в старом Скотланд-Ярде в 1883 году.

Спустя три года сюда вселился и располагался

тут до 1890 года Детективный отдел.
"The Illustrated London News", 1883

Я слышал и читал много бодрых отчетов об этих изумительных скотланд-ярдовских распродажах, где множество великолепных зонтов могли быть куплены за шиллинг или около того, но я обнаружил, что, как и множество других историй в этом грешном мире, все это вздор. Единственные зонты, от которых избавляются через распродажу - те, которые хэнсомские кэбби и омнибусные кондукторы не захотели взять в подарок.
В других комнатах в задней части было еще больше шкафов с полками, набитыми столь же разнообразным ассортиментом товаров, как лавка ростовщика. Бутылки со спиртными напитками, старые ботинки, банки варенья, книги (некоторые - из тех томов в четвертую долю листа), сумки всех видов, муфты и меха рядами выстроились на полках. Действительно, бог юмора, должно быть, присутствовал при рождении человеческой расы - мы забавная компания. Возможно, самой странной коллекцией из всех был буфет, полный шляп; можно вообразить человека, оставляющего в кэбе шапокляк, но как, скажите на милость, женщина могла забыть небольшой черный капот с завязками или обычное каждодневное создание с черной лентой и перьями? Они такие люди, которые оставили бы их головы позади них, если бы они не были привязаны.
Огромная керамическая фигура мальчика, держащего раковину, тот род вещей, который видят обычно в пригородном саду, была оставлена в кэбе; но это, возможно, было сделано нарочно, как легкий способ избавиться от неприятного подарка. Как должен был испугаться кэбмен, когда он заглянул через свой лючок и увидел ее; он, должно быть, на мгновение вообразил, что существовала настоящая "Тайна хэнсомского кэба" .
От приводящих в замешательство подробностей бюро находок мы прошли в управление общественных карет, где кучера и кондукторы получают свои лицензии. 




Потерявшиеся дети в полицейском участке

Здесь были пачки лицензий, напечатанных черными, красными и синими чернилами, для извозчиков и омнибусных кучеров и кондукторов, а также комоды, полные эмалированных блях для выдачи. Если кучер теряет свою бляху, он может получить другую после уплаты одного шиллинга. Лицензии должны возобновляться каждый год, но все старые сохраняются, и досье на каждого человека, с подтверждениями правонарушений, подшиты для ссылки. В окне, похожем на окно билетной кассы, очень молодой парень, который выглядел так, будто он едва достиг необходимого двадцати одного года, старательно заполнял необходимый бланк заявки. Я спросил, нельзя ли мне увидеть экзамен по Лондону, которому должен подвергнуться каждый извозчик, но мне было сказано, что экзамен только viva voce. Приблизительно дюжина мужчин приходят каждый день и кратко проверяются на знание основных маршрутов к и от железнодорожных станций, известных площадей, больниц, театров и т.д., и вскоре рассматриваются. Экзаменатор знает, из какой части Лондона прибыл кандидат и, само собой разумеется, не проверяет его на этом местоположении. В соседней комнате была полная библиотека реестров - реестров, в которых запротоколирована карьера каждого человека, который стремится править общественным транспортным средством. В этом департаменте также заносятся имена владельцев общественных транспортных средств и число транспортных средств, которыми они владеют, и их описание. Записи восходят корнями к 1838 году. Действительно, можно сказать, что Скотланд-Ярд знает об этих людях столь же много, как и они сами о себе."
Если Скотланд-Ярд был мозговым центром Столичной полиции, основную работу по поддержанию порядка и по предотвращению преступлений в Лондоне осуществляла полиция в дивизионах.
Каждый участок в дивизионе имел свой полицейский дом. Доктор Дж. Э. Ярроу, бывший дивизионным полицейским хирургом, в 1891 году в статье "Современный полицейский участок" подробно описал здание Кингс-Кросской полицейской части Джей-дивизиона, располагавшееся на Кингс-Кросс-роуд в полумиле от вокзала Кингс-Кросс. Оно было построено в 1880-х годах и имело большинство характерных черт обычных полицейский домов викторианской эпохи, поэтому я проведу вас по нему, дополняя описание доктора Ярроу комментариями по внутреннему распорядку полицейских участков и деталями, которыми отличались другие полицейские дома более старой постройки. 



Участок на Коммершл-роуд

Кирпичное здание части, которое занимали штаб-квартира Джей-дивизиона и казармы полицейских, имело по фасаду около 15 метров, и, по уверению д-ра Ярроу, было "красивым и солидным". Перед домом был разбит палисадник, через который шел проход к главному входу с традиционными для полиции синими фонарями. Здание имело обширный цокольный этаж и еще четыре этажа над ним. К основному заданию сзади были пристроены еще два флигеля, образовывавшие внутренний двор. Непосредственно рядом со входом находилась хорошо освещенная и просторная комната регистрации арестованных (charge room), где внимание посетителя сразу же привлекала выгородка для арестованных, огороженная отполированными стальными перилами. Сюда по очереди помещали всех приведенных в участок, пока дежурный инспектор, стоя за бюро или сидя за столом в противоположном конце комнаты, заносил в журнал обвинения, выдвинутые против них. Характерной особенностью выгородки была линейка на стене с футовыми отметками, позволявшая инспектору на глаз определить рост арестованного. В комнате регистрации первый раз происходил обыск правонарушителя (арестовавший его констебль не имел права обыскать задержанного до привода в участок), здесь производился допрос сперва свидетеля (как правило, констебля, производившего арест), а затем и арестованного (которого обычно именно тут извещали о том, что его слова могут быть обращены против него самого), и озвучивалось предъявленное ему обвинение. Многие участки имели приемную, где дожидались своей очереди на регистрацию правонарушители под надзором доставивших их констеблей, а также сидели посетители, нуждавшиеся в аудиенции у инспектора. В этом случае оба помещения разделялись перегородкой, верхняя часть которой была стеклянной и позволяла инспектору видеть происходящее в приемной. Приемную старались оклеить объявлениями о розыске - вдруг кто-нибудь из посетителей да признает в разыскиваемом своего знакомого. До отказа от практики вознаграждений в 1884 году на объявлениях указывалась цена за информацию: 100 фунтов стерлингов за убийцу, 50 фунтов за совершившего меньшее преступление и т.д. 




Очередной преступник
"Панч", 1896

Из комнаты регистрации можно было пройти в инспекторскую, которая служила канцелярией полицейской части. Здесь хранились официальные книги и журналы, формы и т.п. А хранить надо было много чего. Каждый участок имел большой альбом с фотографиями всех невостребованных трупов, найденных в столице, плюс фотографии и подробные сведения обо всех досрочно освобожденных и поступивших под гласный надзор полиции в этом дивизионе. С 1828 г. стал издаваться еженедельный бюллетень "Police Gazette", выпуск которого в 1883 году, при первом директоре Департамента уголовных расследований сэре Говарде Винсенте, был передан под ответственность Скотланд-Ярда. Это издание содержало гравюры украденных ценностей, фотографии преступников и классифицированные описания их примет. Хотя это был исключительно внутриведомственный бюллетень, Шерлоку Холмсу следовало бы приложить все усилия, чтобы получать его для пополнения вырезками своих справочных альбомов. Возможно, ему это удавалось. В рассказе "Шесть Наполеонов" Уотсон отмечает: "Мистер Лестрейд из Скотланд-Ярда нередко навещал нас по вечерам, и Шерлок Холмс положительно относился к его визитам, поскольку они позволяли ему быть в курсе всего, что происходило в штаб-квартире полиции". Ежедневно по всем участкам Столичного округа и по всем лондонским ломбардам рассылался т.н. "Список ростовщиков", в котором публиковались описания украденной собственности. Также ежедневно в Скотланд-Ярде для всех дивизионов печатались и рассылались распоряжения, касавшиеся как срочных вопросов, так и общих, относившихся ко всему полицейскому округу или к определенным дивизионам. С 1890 года, с переездом в Новый Скотланд-Ярд, стала выпускаться и рассылаться по участкам брошюра "Полицейская информация". В течении суток печаталось четыре выпуска этой брошюры: в 9:30 утра, в 13:30, в 18.30 и в 22:30 вечера. Информация в брошюре имела секретный характер, обычно это были подробные сведения о людях, преступления которых еще не были известны публике, но о которых полиция тайно наводила справки, и списки разыскиваемых. 




Потерявшийся ребенок
"The Graphic", 1887



Полицейские и филантропы

В свою очередь дежуривший ночью инспектор каждого из участков отсылал по окончании дежурства суперинтенданту три главных рапорта, которые сводились там в три дивизионных рапорта, отправлявшихся в Центральное управление в Скотланд-Ярде, а именно: (1) рапорт о состоянии дивизиона на утро; (2) утренний рапорт о происшествиях, и (3) утренний рапорт о преступлениях. Первый из этих документов сообщал конкретную информацию о положении дел в дивизионе, о том, кто в настоящее время болен, травмирован, находится на дежурстве, в отпуске по болезни или в обычном отпуске, кто откомандирован или временно отстранен, число людей в дивизионе, нормы оплаты, число лошадей, пригодных для работы, результаты специальных дознаний и т.д. Утренний рапорт о происшествиях вначале перечислял фамилии всех полицейских, замеченных в плохом поведении, и наказания, которым они были подвергнуты; на обороте сообщалось обо всех происшествиях, случайных пожарах и т.д., произошедших в дивизионе в течение минувших двадцати четырех часов. Утренний рапорт о преступлениях был посвящен тяжким и мелким уголовным преступлениям, совершенным в дивизионе в течении того же времени.




Инструктаж в телеграфном зале Старого Скотланд-Ярда
"The Illustrated London News", 1883


Черная Мария

В инспекторской стоял алфавитный телеграфный аппарат Уитстона. Я уже упоминал о телеграфном департаменте, рассказывая о Скотланд-Ярде. До появления телеграфа сообщения из дивизиона в дивизион разносили полицейские при помощи т.н. маршрутных карт или бюллетеней о подробностях преступлений. На обороте у них помечался час, когда их принимали в дивизионах, через которые их проносили. В течении двух часов удавалось извещать все столичные участки за исключением внешних и пригородных. В 1849 году Центральное управление было соединено телеграфными линиями со зданиями частей в дивизионах. Постепенно связь протянули к большинству остальных участков, Центральное управление было связано прямыми проводами также с Министерством внутренних дел, с квартирами комиссара и его помощников. С конца 1870-х каждый полицейский чиновник рангом выше констебля обязан был управляться с алфавитным телеграфным аппаратом. После бунтов 1886 года министр внутренних дел принял план, согласно которому полицейская телеграфная система должна быть соединена с телеграфной сетью Министерства почт, а любой полицейский при исполнении служебных обязанностей мог потребовать в ближайшей телеграфной конторе безотлагательной отправки срочной депеши через Главпочтамт в Скотланд-Ярд.
Кроме инспекторской и регистрационной комнат в здании части на Кингс-Кросс-роуд на первом этаже также располагались кабинет суперинтенданта и дивизионный отдел уголовного розыска. Однако детективы не всегда базировались там же, где и штаб-квартира дивизиона. Например, в Уайтчепле (Эйч-дивизион) дивизионный отдел уголовного розыска находился в другом участке того же дивизиона. Помещение детективов имело большую коллекцию фотографий и описаний преступников, которые были прежде или находились в настоящее время в розыске.

Как показывают ежегодные доклады комиссаров Столичной полиции, мемуары и многочисленные материалы в периодике, характерной особенностью лондонских полицейских участков были бильярдная и библиотека, которыми могли пользоваться сменившиеся с дежурства констебли. На Кингс-Кросс оба помещения находились все там же на первом этаже.
Камеры на Кингс-кросс, числом одиннадцать, были расположены в южном конце здания, к ним из комнаты регистрации вел хорошо освещенный коридор с зарешеченными окнами, которые давали достаточно воздуха для вентиляции. Все камеры, кроме одной, были одинакового размера: 2,7 на 1,8 м при высоте 2,7 м. Исключением была камера, которую использовали при слишком большом количестве претендентов на место в кутузке - она была 4,3 на 4 м и на 60 сантиметров выше, и вмещала несколько человек. Камеры имели беленые известью кирпичные стены и сводчатые потолки, цементный пол, двери с внутренней стороны были обшиты железными листами и имели закрывающийся проем для надзора и подачи пищи и воды. Окон в камерах не было, освещение осуществлялось из коридора через забранное толстым прокатным листовым стеклом окошко над дверью, в котором ночью зажигали газовую горелку с рефлектором. У стены, противоположной двери, была установлена крепкая скамья шириной около 60 см, с холщовой подушкой, набитой соломой, и одеялом. Зимой в камерах подачей горячего воздуха в небольшие полости, устроенные под скамьей, поддерживалась температура 15,5°C, для контроля за ней в коридоре устанавливались термометры. В каждой камере находился ватерклозет, смывное устройство которого располагалось снаружи в коридоре, а также электрический звонок, который при использовании не только подавал звуковой сигнал, но и показывал номер камеры на индикаторе в инспекторской.
Корреспондент "Виндзорского журнала" У. Дж. Уинтл, побывавший в 1897 году в одном из полицейских участков южного Лондона, описывал тамошнюю камеру как "высокую комнату приблизительно двенадцать футов на шесть футов, со стенами, облицованными белыми плитками, и цементным полом, хорошо нагретую трубами с горячей водой и освещенную большим зарешеченным окном днем, а ночью внутренним окном, снаружи которого горел газовый рожок. : Мебель состояла исключительно из массивной дубовой скамьи, поставленной по одной стороне и надраенной до безупречной чистоты, какой, конечно, была и вся камера. В двери имелся скользящий ставень, и была установлена электрическая кнопка, служившая для вызова надзирателя в случае надобности."
Две камеры были отведены для доставленных в участок пьяных или находившихся в недееспособном состоянии. Поскольку при падении со скамьи такие лица могли получить травмы, в этих камерах вместо голого цементного был сделан деревянный приподнятый пол, имевший уклон в сторону двери. В случае поступления в полицию бесчувственного человека вызывался для его осмотра дивизионный хирург, который выяснял причину такого состояния. Если оно проистекало от опьянения, то человека помещали в камеру, где он, периодически навещаемый приставленным констеблем, находился до момента, пока снова сможет управлять собой, после чего отпускался, давая обязательство явиться перед магистратом.



"Ночная смена' арестантов отправляется в суд
"The Graphic", 1887

Постоянных обитателей в этих камерах не было, здесь не задерживались больше чем на ночь. Обычно никого, кто мог раздобыть залог и не обвинялся в совершении серьезных преступлений, в участке не оставляли. Тех же, кого отпустить было нельзя, утром отвозили в полицейские суды, при которых имелись свои камеры. Здесь арестованные дожидались решения магистратов и либо отпускались вовсе после наложения штрафа, либо в 4-5 часов вечера доставлялись из суда в дом предварительного заключения и исправительные дома (если приговор выносился в порядке упрощенного производства).

Та часть участка, которая использовалась как казарма для констеблей, называлась участковым домом (section house), хотя существовали и отдельные участковые дома, предназначенные только для проживания полицейских. Ежегодные доклады комиссара Столичной полиции показывали, что четыре пятых холостых констеблей проживали в участках или участковых домах, которых по Лондону насчитывалось порядка 160. Они были различных размеров и могли разместить от пяти-шести до шестидесяти человек. В казарме Кингс-Кросской части проживало 80 констеблей. Обеспечение и снабжение этих домов производилось за счет казначейства полиции, но из жалования каждого из живущих вычиталось по 1 шиллингу в неделю. В стоимость проживания включалась кровать, сундук, пользование библиотекой, комнатами отдыха и необходимыми подсобными помещениями, а также - во всех новых участках - банными отделениями с горячей и холодной водой. В Кингс-Кросской полицейской части просторная кухня, общая столовая, банное отделение, комнаты для переодевания и обуви, комнаты-сушильни для одежды, чуланы для хранения неиспользуемой одежды и т.д. и т.п. располагались в цокольном этаже, на втором этаже находились квартиры двух женатых инспекторов (а во многих участках также какого-нибудь женатого констебля, бравшего на себя обязанности смотрителя), читальный зал и несколько спальных помещений, под казармы были отведены и два следующих этажа. Питание за общим столом происходило раз в день, обязанности распорядителя общей трапезы - как правило это был обед, - брали на себя старшие офицеры, менявшие друг друга через месяц. Подписка на покупку продуктов стоила каждому констеблю в неделю около 6 шиллингов, продукты закупались гуртом, оттого были значительно дешевле. Поставщика провизии и повара констебли выбирали сами. Пищей в остальное время суток они обеспечивали себя уже сами, покупая все необходимое в буфете тут же в участке, причем никакого алкоголя в пределах казармы или участка не дозволялось.

В участковых домах еженедельно констеблям и сержантам, которые нуждались в этом, давались основы начального образования. Для этого нанимались учителя, оплачивавшиеся из Имперского фонда. Уроки давались до тех пор, пока полицейский не получал от учителя свидетельства, что он в состоянии читать, писать и знать первые два арифметических действия.

Позади Кингс-Кросской части находился обширный двор, где осматривались все кэбы, омнибусы и др. наемные экипажи для использования севернее Темзы перед выдачей лицензии. Здесь располагались также конюшня на несколько лошадей, предназначенных для полицейского фургона и кареты скорой помощи, использовавшейся для отправки в больницу членов Столичной полиции в случае обнаружения у них инфекционных болезней как в зданиях участков, так и в их собственных домах. Во дворе также хранились носилки для переноса нуждающихся в больницы, участки и т.д., правда, к концу 1880-х носилки уже практически не использовались, вместо них полиция предпочитала ручные санитарные тележки которых в Кингс-Кросской части было две. В большинстве участков проверки экипажей перед лицензированием не производилось и дворы использовались для смотров личного состава, тренировок и опознаний. В Гайд-парке и в участках на окраинах Столичного полицейского округа во дворах находились также конюшни конной полиции.

С типичным полицейским участком викторианской эпохи я вас познакомил, теперь самое время познакомиться с тем, что представляла собой в те времена ежедневная служба лондонских полицейских. Представьте себе, что в половине шестого утра мы оказались в помещении, где первая смена констеблей готовится к выходу на дневное дежурство. Все уже облачились в мундиры и шлемы, и теперь читают развешенные по стенам объявления о розысках преступников с описаниями и "Полицейскую информацию", словом, освежают в памяти сведения, которые могут помочь им узнать в толпе преступника. Для нас вполне естественным будет обратить внимание на то, во что они одеты, и какое снаряжение берут с собой в обход.

Первая форма полицейских, выдававшаяся констеблям и сержантам на год, имитировала партикулярное платье джентльменов, чтобы продемонстрировать публике гражданский характер новой полиции. Полицейские носили синий (светлее, чем современный темно-синий) однобортный мундирный фрак с 8 позолоченными пуговицами и синие (летом белые, покупавшиеся самими офицерами) штаны. Для защиты горла от удушения шнуром или веревкой, обычного оружия грабителей-гарротеров, под высоким воротником носили кожаный ошейник высотой 4 дюйма (10,2 см), застегивавшийся сзади на медный замок. Он был чрезвычайно неудобен, и в 1859 году его высоту уменьшили до 2 дюймов, а в 1880 году, за год до знакомства Холмса и Уотсона, совсем отказались от ошейника. В 1864 году полиция получила вместо фрака новый однобортный мундир с восьмью пуговицами и простым стоячим воротником, который просуществовал в почти неизменном виде всю викторианскую эпоху. В 1897 году был введен облегченный летний (его носили только на дневных дежурствах с мая по сентябрь) синий сержевый однобортный мундир с пятью пуговицами и с двумя нагрудными карманами. В комплект, выдававшийся на два года, входила непромокаемая зимняя шинель и клеенчатая накидка-пелерина, которую в сухую погоду носили скатанной на поясе. До 1859 года разрешалось заступать на дежурство даже со своим зонтиком. Выходивший в отставку уплачивал 5 шиллингов, чтобы подогнать эту форму новичку, который заступит на его место. 




Новая униформа
"The Graphic", 1887

Каждый констебль и сержант обязаны были носить на воротнике букву дивизиона и личный номер. В полиции Сити буквы были желтыми, а в Столичной - белыми. В 1870 году младшим чинам Столичной полиции, констеблям и сержантам, было дозволено носить усы и бороду такой длины, чтобы они не закрывали личный номер на воротнике мундира. Чтобы избежать обвинений в шпионаже и провокаторстве, полицейским предписывалось не снимать мундир также и вне службы, даже дома. А для отличия полисмена на дежурстве от тех, кто в данное время не исполнял служебных обязанностей, первые носили на запястье специальную нарукавную повязку с вертикальными бело-синими полосами: констебли на левой руке, а сержанты - на правой (у сержантов на повязке были две узкие синие полосы и три широкие белые; с 1886 года и констебли и сержанты носили одинаковые повязки с полосами равной ширины). Полицейские Сити имели точно такую же повязку, но полосы на ней были белыми и красными. При стирке белые полосы приобретали розоватый или голубоватый оттенок, и даже обильное использование мела перед парадами не могло скрыть их подлинный цвет. В 1864 году, вместе с заменой фрака на мундир, для сержантов были введены двухзначные (от 1 до 16) личные номера на воротнике, что позволяло отличить их от констеблей, чьи номера были трехзначными. В связи с этим ношение сержантами повязки на правом запястье было отменено: с этих пор она носилась всеми только на левой руке. Однако еще долго память об этой отличительной черте сохранялась в традиции констеблей теребить правый рукав, когда надо было предупредить товарища о приближении проверяющего сержанта. С 1895 года на левом рукаве мундира выше обшлага стали пришивать петли, сквозь которые продевалась повязка и которые не давали ей сползать. В таком виде она просуществовала до 1968 года, хотя обязательное ношение мундира вне службы было отменено еще в 1869 году. В 1864 году для сержантов были введены также нарукавные V-образные шевроны (одинарный, двойной и тройной), указывающие на их класс, в 1875 году, с появлением участковых сержантов, их стали обозначать четверным сержантским шевроном.